Трей Мансини| The Players Tribune

Я всегда любил весенние сборы.

Это один из самых моих любимых моментов года. Он неторопливый и какой-то очень мягкий. Он дружелюбный. В нём главное значение имеет бейсбол, а я обожаю бейсбол.

Но в этом году готовиться было сложнее, требовалось больше усилий на преодоление ежедневной рутины. Я посещал весенние сборы Ориолс в Сарасоте каждый год с 2014-го, но так я себя не ощущал никогда. Я выходил на бэттерские упражнения и уставал спустя всего несколько свингов. Я знал, что что-то не так, но счёл, что я просто становлюсь старше.

Мне ни на секунду и в голову не приходило, что это может быть что-то очень серьёзное.

Когда я только приехал в тренировочный лагерь, я прошёл ежегодный клубный ритуал из медицинского осмотра и сдачи анализов крови. Чуть позднее врачи обратились ко мне и сообщили, что уровень железа в мой крови выглядел низким, поэтому им необходимо взять у меня ещё один анализ. Я подхватил простуду в день сдачи теста, поэтому я подумал, что результаты могут быть с этим как-то связаны. Но по результатам второго анализа содержание в крови железа только уменьшилось.

Врачи посчитали, что у меня, вероятно, либо целиакия, либо язва желудка. Да, рак толстой кишки был слегка вероятен, но я волновался об этом в последнюю очередь. Мне всего 27. Невозможно, чтобы у меня была именно эта болезнь. У моего отца обнаружили вторую стадию рака толстой кишки в 2011, но ему к тому моменту было 58. Мы просто посчитали, что я для такого недуга ещё слишком молод.

Когда я отправился на эндоскопию и колоноскопию, доктора сказали мне, что они действительно ожидают подтвердить диагноз "целиакия", которую обнаруживают в тонкой кишке. Отключаясь под действием анестезии, я был уверен, что всё будет впорядке.

Затем я очнулся.

Моя подруга, Сара, в тот день прилетела из Вашингтона. Она сидела рядом с моей койкой. Она держала меня за руку – вернее даже сжимала её – когда я проснулся. С ней был лечащий врач, и он очень спокойно, как ни в чём не бывало начал объяснять результаты колоноскопии. От последствий анестезии я всё ещё туго соображал, но ещё до того, как произнёс слово "рак", я про себя подумал: "Нет, никак не может быть такого, чтобы он сказал то, что он собирается сказать". И тут он выдал – они нашли в моей толстой кишке злокачественную опухоль. Мой отец – акушер-гинеколог. Я хорошо знаком со стилем общения докторов. Я сразу понял, что дело - дрянь.

Сара – молодец. Она позаботилась обо всём. Она сразу же позвонила моим родителям. Я из Уинтер-Хейвен (штата Флорида), родители тут же сели в машину и через два часа прибыли в Сарасоту. Мой лечащий врач был прекрасен. Я был окружён людьми, которых я люблю.

Но это не меняло того факта, что новости о болезни было сложно переварить. Если честно, я был шокирован. Я молод, после лучшего сезона в карьере. Я только достиг точки, когда можно было действительно по-настоящему начать зарабатывать на всю оставшуюся жизнь. В январе я подписал новый контракт. Ориолс задрафтовали меня в 2013-м в восьмом раунде, поэтому я не получил огромного бонуса за подписание. После четырёх сезонов за зарплату низших лиг и трёх лет оплаты труда на минимальном для Высшей лиги уровне, мой новый контракт стал для меня важнейшим достижением, настоящей вехой. Но не менее важным, чем деньги, был тот факт, что я останусь "иволгой", а значит я буду играть за ту же единственную команду, в которой я выступал всю профессиональную карьеру.

Без Ориолс я никогда бы не обнаружил проблему вовремя, до момента, когда было бы уже слишком поздно. Ничего не говорило о том, что со мной что-то не так, за исключением некоторой излишней усталости. Залезьте в Гугл и найдите симптомы рака толстой кишки. У меня ничего из этого списка не было. Так что если бы я не сдал тот второй анализ крови, я бы, наверное, не узнал об опухоли до тех пор, пока не произошла полная блокировка толстой кишки. Вместо этого, от момента диагноза до момента удаления опухоли прошло всего шесть дней – с 6 по 12 марта.

У меня рак толстой кишки 3-й степени.

Я начал проходить химиотерапию 13 апреля.

Я – настоящий счастливчик.

Я начал играть в бейсбол с постоянными разъездами в восемь лет. Назовите любой горок во Флориде, и я там наверняка играл. Моя семья обычно занималась карпулингом – мама садилась за руль и везла нас всех, меня и некоторых ребят из команды, на игры и тренировки и с них. У мамы был объёмный чёрный Шеви Сабурбан, и когда-то в него могло уместить аж восемь человек. Наши выходные полностью вращались вокруг бейсбольных турниров. Иногда мне приходилось ходить на воскресную мессу в бейсбольной форме, чтобы потом мы могли сразу отправиться на какой-нибудь даблхэдер.

Уинтер-Хэйвен в действительности большой бейсбольный городок, отличное место для того, чтобы расти с мечтами о выступлении в Высшей лиге. До 2008 года здесь весенние сборы проводили Индианс, поэтому я по-настоящему болел за них. И мой отец входил в штаб клубных врачей. Он был акушером-гинекологом для многих жён игроков, даже несколько раз принимал роды. Через это мне повезло познакомиться с некоторыми игроками. Я встречал Карима Гарсию, он подарил мне одну из своих ловушек фирмы Akadema. Я знаком с Беном Бруссардом. А ещё знаком с Джереми Гатри. Забавно, что когда я представился ему перед игрой в Хьюстоне в прошлом году, он был ошарашен узнать, что я тот самый сын доктора Мансини. Это было очень круто.

Меня не задрафтовали после выпуска из средней школы, по большей части из-за того, что я дал многим понять, что я собираюсь поступать в колледж. Я отчаянно хотел сначала заняться образованием во Флориде. Изначально я, конечно, хотел попасть во Флоридский государственный университет, но по какой-то непонятной причине они мной не интересовались. Впрочем, мной заинтересовался Нотр-Дам. На самом деле, это был единственный универ, приславший мне приглашение. Но всё сработало превосходно, поскольку я обожал Нотр-Дам больше, чем что бы то ни было. И представить себе поездку куда-то ещё я не мог.

Летом 2011-го после дебютного сезона в Саут-Бенд, я играл за Холиоук Блю Сокс в Коллегиальной бейсбольной лиге Новой Англии. Возможно, это единственная причина, почему на меня обратили внимание Ориолс. Генерального менеджера Блю Сокс звали Кирк Фредрикссон, и в тот год он стал скаутом Ориолс. Он даже не был скаутом на территории, где я выступал, он занимался северо-восточной частью Балтимора. Но в 2013-м он вышел за рамки своих должностных обязанностей и убедил Ориолс задрафтовать меня в восьмом раунде. На видеозаписях моих выступлений в колледже я выглядел глуповато, если честно. Ничего выдающегося. Я был большой, неловкий, бьющий справа, и не выглядел на поле изысканно. Но он реально поставил на кон свою репутацию специалиста, поручившись за меня.

За это я очень благодарен.

Мы с Кирком держимся на связи. Сейчас он работает в Брэйвз, и он был одним из первых людей в индустрии, позвонивших мне, когда я заболел.  На самом деле, я только вот на днях с ним болтал. Да и вообще, так много людей в игре связались со мной, чтобы узнать о моём самочувствии или выразить поддержку. Трогательно.

Блин, я люблю бейсбол.

Я финишировал третьим в голосовании за звание новичка года в 2017 году. Победил Аарон Джадж, и это было заслуженно. Мы с отцом шутили, что я был похож на лошадь, пришедшую третьей на скачках в Белмонте вслед за легендарным скакуном Секретариатом. С большим призом или без, тот год послужил отличным началом моей карьере на высшем уровне. Я был в невероятном восторге от ожидания второго сезона.

А потом я повредил колено. Я всё ещё помню точную дату – 20 апреля 2018.

Мы играли против Индианс на Камден Ярдс. Я прибыл на боллпарк прямиком с похорон родной бабушки, который прошли в Боуви (Мэрилэнд). Там выросла моя мама, в 30 минутах езды от Балтимора. На поле я слегка опоздал, прибыл около шести часов, всего за час до первой подачи.

Впрочем, всё складывалось здорово. Я выбил дабл в центр в пятом иннинге и завёл в "дом" 2 рана, выведя нас вперёд, 3:1.  Но в верху 8-го Йондер Алонсон выбил фол-бол влево, и я, пытаясь выловить мяч, совершил подкат прямиком в стену. Там была небольшая секция без защитной подушки внизу, и в неё я врезался коленом. Пришлось тем вечером отправиться на скорой в больницу, и было понятно, что я выбыл на несколько дней. Задним числом я должен был отправиться в список травмированных. Я никогда не пропускал игр из-за травмы, я хотел играть во что бы то ни стало. Но правда была такова, что я оказался травмирован в большей степени, нежели я рассчитывал. Я не мог нормально наступать на правую ногу. Это вынудило меня поменять технику свинга, что привело к некоторым плохим привычкам, а это, в свою очередь, к неудачам на бите. Мои провалы засели в голове. Ситуация вышла из-под моего контроля.

Я оказался внутри огромного, трёхмесячного спада. Мой средний процент на бите упал с .284 до .216. К тому моменту я был уверен, что меня сошлют в трипл-Эй. Я был полностью потерян.

И тут, прямо перед первой игрой после перерыва на Матч звёзд, моя старшая сестра Кэти отправила мне текстовое сообщение, изменившее всё. Он выслала мне фотку меня восьмилетнего, игравшего в бейсбол. Она сказала: "Ты прошёл такой далёкий путь не просто для того, чтобы пройти столь далёкий путь".

Эти слова действительно на меня повлияли. В тот вечер я выбил 2 из 4. До этого я собрал лишь 3 хита в 37 попытках. Не знаю, что случилось, но эффект был моментальный. Я выдал хорошую вторую половину сезона. До этого меня поддерживали многие, но ничего не помогало. Но послание Кэти… получилось идеальным. И это стало стартовой площадкой для моего лучшего сезона в карьере в прошлом году. Я всё ещё храню это сообщение на телефоне, и периодически разглядываю его.

У меня и младшая сестра есть тоже. Её зовут Мередит. Она, Кэти и я по-настоящему очень близки. Вести о раке у меня они приняли близко к сердцу. Хотите честно? Я больше беспокоюсь за них, как они это переносят. Видеть боль кого-то, кого ты любишь, на самом деле гораздо сложнее, нежели проходить сквозь серьёзные испытания самому. Я хорошо это понял.

Мои сёстры не единственные, о ком я беспокоюсь. Есть 13-летний паренёк по имени Мо Габа, очень большой поклонник балтиморского спорта. В последние пару лет мы стали большими друзьями. В его жизни были схватки с несколькими видами рака, он слеп, да и в принципе жить ему очень непросто. Но его взгляды на жизнь безусловно лучшие среди всех, что я когда-либо встречал. Во время непростого 2018 года, на время перерыва на Матч звёзд я остался в Балтиморе, чтобы провести день с ним и его родителями. Просто сводить их в "Дэйв-энд-Бастерс", отлично скоротать время и пообщаться.

Что ж, в марте, когда я лежал в больнице, Мо позвонил мне, чтобы узнать, как мои дела. Он сообщил, что беспокоится обо мне, и хотел узнать, в порядке ли я.

13-летний парнишка с онкологией звонит мне и спрашивает, в порядке ли я? Это меня так взволновало.

Я сказал Мо, что я буду в полном порядке. А ещё я сказал ему, что скоро мы встретимся.

Это обещание я всецело собираюсь исполнить.

За несколько дня до того, как я вылетел на операцию в Балтимор из Флориды, я вошёл в раздевалку и рассказал одноклубникам о том, что происходит. Они подозревали, что что-то не в порядке, потому что на той неделе я не сыграл ни разу. Было очень непросто, но я рассказал им правду, и я держался очень хорошо. Я хотел выглядеть сильным и показать всем, что я не испытываю страха, что я не был огорчён или подавлен.

Всё было нормально, пока один из наших менеджеров раздевалки, парень, которого мы называем Банни, не взял меня за руки и не начал молиться. Он тяжко принял эту новость. Он был эмоционален, и это очевидно вызвало эмоции во мне. Он был последним, кто пришёл ко мне в раздевалку, и в этот момент, мне кажется, я не выдержал.

Честно, я люблю Ориолс. Наш тренерский штаб на высоте во всех аспектах. Я благодарен им, также как и фронт-офису Ориолс, и владельцам. Они относились ко мне с теплотой, как к члену семьи. Брукс Робинсон (прим. – звезда Балтимора 1960-70-х) позвонил мне в больницу сказать, что он думает обо мне, и спросить, нужно ли мне что-нибудь. Это было невероятно, ведь он абсолютная легенда Балтимора.

Правда, поддержка, которую я получил от всех вокруг была невероятной. Это вызвало у меня уважение к вещам, которые были в моей жизни всегда, но на которые я за ежедневными заботами не обращал внимания. Испытание подобного рода дало мне окончательное понимание того, как сильно мне в жизни повезло.

Взять, к примеру, цепочку сообщений от одноклубников. У нас, между прочим, довольно большой групповой командный чат. Он был всегда, но теперь для меня он значит намного больше. Я всегда с ребятами на связи, рассказываю им обо всём, что со мною происходит. Это общение значит для меня так много. Люблю этих ребят.

Мо, к слову, тоже не забыл о моём дне рождения.

Я уже упоминал о том, каким замечательным людьми я окружён?

__ __

Я действительно рассчитывал на нынешний сезон. Честно, к началу предсезонки больше всего меня беспокоила подготовка ко встрече с Герритом Коулом в День открытия. 26 марта в календарике я отметил кружком. Он такой хороший питчер, и раньше мне почти ничего не удавалось сделать против него на уровне Высшей лиги.

Но получить такую вещь, как онкологию, означает стереть из головы любые мысли помимо болезни. Такого в своей жизни я никогда не испытывал. Я просто должен был стремительно принять новую для себя реальность. Теперь у меня есть новый вызов: вместо противостояния Герриту Коулу в День открытия мне необходимо пройти через курс химиотерапии.

Проходить химию в момент пандемии COVID-19. С ума сойти!

Мне внедрили имплатнируемый порт 6 апреля. Он установлен у меня в груди, через него мне во время химиотерапии вводят в организм лекарства. Сара привезла меня на приём к врачу, но из-за вируса во внутрь её не допустили. И, очевидно, так и должно быть.

Я прохожу курс в больнице Балтимора, туда я должен ездить один. Никому нельзя приезжать со мной, и у меня с этим нет никаких проблем. Не хочу рисковать кем-либо ещё, будь то близкими и любимыми мной людьми, или же кем-то ещё в больнице. Никогда не знаешь, что может случиться. COVID-19 распространился так быстро. Я, естественно, стараюсь следовать всем мерам предосторожности, не только потому, что это правильно, но ещё и потому, что я не хочу оказаться уязвимым к такой болезни, особенно на период прохождения химиотерапии.

Моё лечение займёт 6 месяцев. Процедуры каждые две недели на протяжении полугода. Если бейсбол вернётся в 2020, он, вероятно, пройдёт без меня.

Но я хочу, чтобы все знали, что я в порядке. Я знаю из прочтения всего, что пишут об удалении у меня злокачественной опухоли из толстой кишки, что многие переживают. Поверьте мне, я это знаю. Я не сильно вовлечён в социальные сети, но я опубликовал в инстаграмме видео после операции, потому что хотел, чтобы люди увидели, что я всё ещё похож на самого себя и пребываю в отличном расположении духа.

И я не сомневаюсь, даже во время прохождения химии, что я смогу преодолеть эту проблему. Поэтому когда бы не настало моё время совершить возвращение в бейсбол, я буду готов. Но я просто хочу при этом быть уверен, что я физически нахожусь в нужной форме, прежде чем я выйду на поле и снова начну выступать на высоком для Высшей лиги уровне.

Не поймите меня неправильно, у меня бывают плохие дни. Я задаюсь вопросом: "Почему я? Почему сейчас?" И в этот момент Сара всегда вовремя оказывается радом, чтобы дать мне пинка под зад. Но ей не приходится делать это слишком часто, поскольку я и так прекрасно знаю, насколько мне повезло быть тем, кто я есть.

Это могло случиться с кем угодно.

Мы слышим это постоянно, но это действительно правда. И я, конечно, об этом слышал, но никогда не мог представить, что это случится со мной. Хватило всего одного простого анализа крови. Он ускорил всё.

Я знаю, на дворе крайне ужасное время для всех. Так много людей потеряли работу, многие потеряли родных и близких. Когда моя химия завершится, когда я полностью освобожусь от рака, я знаю, что я могу сделать для всех, у меня на этот счёт есть несколько идей. Мне в достаточной степени повезло иметь платформу, позволяющую повилять на жизнь людей. Даже если это касается лишь распространения среди населения осведомлённости о важности ежедневной сдачи анализов.

Если рассматривать будущее в меньшем масштабе, я бы очень хотел, чтобы бейсбольный сезон был прямо сейчас. Так я смог бы ходить на домашние игры и зависать в дагауте с парнями. Поэтому я действительно желаю, чтобы сезон начался и всё вокруг вернулось в нормальное русло. Бейсбол вернётся. Не знаю когда, но я уверен, что игра вернётся.

Конечно, у меня полно других забот, о которых мне нужно беспокоиться.  Я в курсе. И всё же, так или иначе я ловлю себя на мыслях о будущем. О времени, когда химия завершится, когда из меня вынут имплант, когда я вновь смогу работать в полную силу.

И я уже не могу дождаться весенних сборов.